Мария Ледышева, Благовещенск

Из размышлений (21.05.10).

 

“…сфера, центр которой – везде, а окружность – нигде…”

 

Совсем недавно у меня в голове вдруг возник яркий мысленный образ, скорее чисто интеллектуальный, нежели зрительный, который я теперь попытаюсь описать – он неизбежно вызывает у меня чувство некой интуитивной, молчаливой догадки, ощущение тайны и легкое прикосновение к ее постижению; не знаю, насколько точно у меня получится это сделать.

Персонификация Красоты Го – сияющая звезда, которую нельзя увидеть и даже представить в виде некого зрительного объекта, где-то посередине пустой доски, быть может, это пункт 10:14; впрочем, какую бы точку доски вы ни взяли, она – и там тоже, в этой точке, и во всех точках одновременно; но это нельзя помыслить как простую сумму во времени или некие проекции. Все это существует вне времени.

Эта звезда непостижима.

Некоторые ходы партий профессионалов – те, которые вызывают у меня чувство настоящего упоения и восторга – ее проблески, оставившие свой яркий (божественно яркий) след в неповторимом рисунке партии.

Когда я думаю об этом и как бы направляю туда свой мысленный взор, эта загадочная звезда кажется мне живой, но будто бы совершенно лишенной чего-то неуловимо важного; это похоже на разум, более того, на абсолютный разум, но – не обладающий самосознанием. Представить такое несколько жутко, но это наиболее точно отражает чуть моего чувства.

Иногда Го виделось мне как некий бескрайний океан, такой же пугающе разумный – и бессознательный, а оттого холодный, пустой.

Все эти образы неизменно оставляли ощущение прикосновения к чему-то великому.

В какой-то мере, естественно, это мои фантазии; но, так или иначе, для них должна иметься какая-то причина, к тому же, глубинное ощущение истины никогда меня не обманывало. Все, что я могу сделать – это передать смутный смысл моего образа через его эмоциональное описание; быть может, это лучшее, на что мне могло бы здесь хватить сил.

***

Из размышлений (31.03.10).

Вчера во время разбора партии у меня возникло странное ощущение; оно было непривычным и оттого несколько подозрительным. В двух местах я провела укрепление групп, а потом задалась вопросом, дейсвительно ли это было необходимой мерой и не пропустила ли я два хода из-за напрасных опасений. Мы внимательно рассмотрели последствия тенуки и убедились, что эти два хода действительно были необходимыми для меня. Вроде бы, я сейчас рассказываю о чем-то совершенно тривиальном; этот вопрос о формировании знания, однако, занимает меня теперь. Удивило меня то, что я сделала нужные ходы, будучи не в силах просчитать последствия тенуки. Я сделала их по какому-то безотчетному интуитивному соображению. Сразу вспомнились слова Куташова, когда я сделала ход – это было в начале этого года, он наблюдал мою партию с Воропаевым: “Смотри-ка, она чувствует слабость в этом пункте!” Что же это значит – “чувствует”? По-видимому, “догадывается”; точным знанием это никак нельзя назвать; я ведь не делаю никакого расчета, более того, я не могу его сделать! Однако, это не мешает мне сделать правильный ход.

Все эти соображения вызывают у меня некоторую растерянность. Значит, это возможно – играть хорошо, не понимая, почему играешь именно так, и точный просчет не имеет здесь важнейшего значения, как мне казалось раньше?

Пусть так. Но откуда берется эта догадка о правильном ходе, если ты не можешь, физически не можешь просчитать? Единственное, что приходит в голову – на основе опыта. Множество ситуаций, сыгранных партий бессознательно перерабатываются в нашем мозгу, формируя интуитивное ощущение в дальнейшем. Человек, который только-только начал играть, никогда не сможет почувствовать то, о чем я теперь говорю, и сделать нужный ход, разве что по чистой случайности. Формируемая интуиция – безусловно, результат опыта. Как происходит этот загадочный процесс, я не знаю.

Я знаю, что точный расчет в Го часто просто недостижим. Странно, что я раньше почти не задумывалась об этом; я просто исходила из того, что, чем сильнее уровень игры, тем больше ты можешь просчитать. Теперь я понимаю, что не задумывалась вот по какой причине: ситуации, когда расчет недостижим в принципе, казались мне настолько далекими и эфемерными, что думать о них, вроде бы, не было никакой нужды; мысль о таких ситуациях отчего-то находилась в прочной ассоциативной связи с высокими данами, с профессионалами Го, и я, признаться, вообще не думала, что с чем-то подобным когда-нибудь придется столкнуться и мне. Тем более я не могла думать, что это произойдет так скоро, при моем весьма слабом уровне игры. Наоборот, последнее время меня преследовала уверенность, что повысить мой уровень игры я сейчас могу именно благодаря умению делать точный расчет. Но что благодаря этому умению в свою очередь вырабатывается и возникает интуитивное ощущение иных ситуаций, это совершенно не приходило мне в голову.

Все это позволило мне как-то иначе взглянуть на Го. Меня не покидает странное чувство, что я стала тоньше чувствовать Го как нечто объективное (мне вообще трудно найти существительное для категориальной характеристики Го, поэтому приходится пользоваться такими неопределенными словами, как “нечто”); я не знаю, как точнее это объяснить. Мне вспомнились слова какого-то известного игрока – об ощущении “нервов Го”. Мне кажется, я начала понимать, что тут имеется в виду, хотя и очень смутно.

Перед моими глазами как будто открылся новый простор.

У Платона в одном из диалогов ведется рассуждение о добродетели, при этом задается вопрос о понимании добродетели как некоего знания. За некоторыми неопределенностями, участники диалога приходят к выводу, что нельзя говорить о добродетели как оточном знании; но причастность ее к знанию отрицать никак нельзя; они соглашаются в итоге, что добродетель – это не точное знание, а скорее верное мнение, то есть правильная догадка об Истине. Откуда берется эта правильная догадка? Я задаю тот же вопрос, что и по поводу верных, но необъяснимых поначалу для самого игрока ходах. Мне не хотелось бы впадать в спекуляцию формальными рассуждениями, но моя любовь к античной философии, познающей мир преимущественно с помощью логики, непреодолима… Это не попытка какого-то доказательства, а лишь формальное рассуждение, использующее аналогию: если интуитивное понимание формируется на основе опыта, а человек может быть добродетельным практически с самого рождения, первое, что приходит на ум для объяснения этого факта (Платон бы отметил это с большим удовлетворением) – это метемпсихоз.

Это отнюдь не прибавляет мне какой-то веры, учитывая мою неискоренимую приверженность к Новой Академии, то есть привычку только допускать, но не утверждать – однако, аналогия достаточна любопытна и, по моему мнению, достойна того, чтобы я могла об этом написать.

Я играю в Го не только с целью самосовершенствования, но и ради постижения, а теперь вдруг начинаю чувствовать, что оно приносит свои плоды.  В своей книге Игорь Гришин отметил, что начинающие играть в Го могут сразу почувствовать, что “имеют дело с очень высоким уровнем знания”. Я разделяю такую точку зрения. Го помогает нам лучше понять себя и окружающий мир с помощью моделей, достаточно легко усвояемых в силу абстрактности и отсутствия побочных деталей (которыми изобилует жизнь вокруг нас). Го использует простую логику и простую аналогию. Интуитивно сделанный верный ход отличается от просчитанного тем же, что добродетельный поступок, совершенный просто потому, что это естественно, от того же самого, протиктованного желанием быть добродетельным. Между этими вещами есть достаточно тонкая разница.

Я чувствую душевное удовлетворение оттого, что Го отвечает мне на те же самые вопросы, о которых шла речь в платоновских диалогах – важнейшие вопросы, которые никогда не станут (и не могут стать) предметом какого-либо точного доказательства. И ответы на них – те же самые. Вновь так ясно увидеть гармонию этого мира – удивительное чувство.

***

Из размышлений (январь 2010 года) – в оригинале написано на латинском, перевод ниже, хотя и несколько корявый, мне трудно переводить мысли, изначально изложенные на другом языке…

Quid impedit me vincere?

Ludor quisque ad victoriam appetit. Num quidem tam petenda est victoria? Quid autem de nostro spiritu, qui perpetue discit seque docet, qui maximum est curandus omnibus nostris cogitationibis et gestis? Quid igitur aliud potissimum est ad spiritum, nisi liberatio a vitiis perniciosis, sicut venena vitam implentes? Certe hoc esse videtur, si modo рьба est certamen via sapientiae.

Quid autem est vincendum, nonne stultitia et quasi effrenatio animi? Atque cum liberi simus a turpissimo desiderio vincendi quodam, quidquid nobis sit pretii, modo, errorum amaritudo, quos esse certe miseras novimus, perseqitur nos et delectionem ludi adimit, quo fit tristis exercitatio et atrox. Itaque torquet animus se ipsum, qui videt errores suas atque dolet, cum videat monstrum abyssum, quod inter imperitiam eius et Artificium intersit.

Beatitudinem atque magnitudinem Artificii cupit. Immo vero cupit Veritatem, quem Artificium operit, atque sentit, quam longe ab illa est, et vulnera sibi facit saeva nimiaque gravitate.

Ad hoc est vere haec gravitas, quae similem esse puto caecae dementiae? Hanc esse similem me Hercule istis christianis fletibus, in quibus gaudentur ii sectores ipsi suae miseriae et qui alte mihi sunt foedi. Num possit animusaccedere Veritatem, qui pressus est ipsa sua debilitate ante Eius potestatem?

Quam ob rem relinqenda sunt ista. Quae quidem sunt sequenda? Dicit Prima Regula non victurum esse qui nimis cupiat victoriam, atque non intersit, qui sit aemulus, etiam si errores ipsae. Harum faciem ratio non ferat – victus est ante igitur. Relinque inde tuam gravitatem et sine ulla dolore viam sequeris, quae posita est.

“Что мешает мне победить?

Каждый игрок жаждет победы. Но разве победа так желанна? Что насчет нашего духа, который непрестанно учится и учит самого себя, о котором более всего следует заботиться во всех наших помыслах и деяниях? Что же тогда может быть важнее для нас, если не освобождение от губительных пороков, как бы ядом наполняющих душу? Определенно, именно это, если только существует борьба [с самим собой] на дороге мудрости.

Что же должно быть побежденным, разве не глупость и как бы необузданность души? И, хотя мы свободны от постыдного желания победить любым, чего бы это ни стоило, способом, горечь ошибок, совершенно жалких, как мы это видим, преследует нас и лишает радости игры, так что она становится печальным и жестоким испытанием. Итак, дух мучает сам себя, глядя на свои ошибки, и страдает, когда видит ужасную бездну, которая лежит между его невежеством и Мастерством.

Он жаждет красоты и величия Мастерства. И более того – он жаждет Истины, которую открывает Мастерство, и чувствует, как далек от нее, и наносит себе раны чрезмерной строгостью, которая кажется едва ли не свирепостью по отношению к самому себе.

Для чего же такая строгость, похожая, как я думаю, на слепое безумие? Она похожа, клянусь Геркулесом, на эти христианские рыдания, в которых эти праведники наслаждаются самим своим ничтожеством и оттого глубоко мне противны. Разве может дух приблизиться к Истине, если он раздавлен осознанием собственной слабости перед Ее могуществом?

А потому оставим все это. Чему же мы должны следовать? Первое Правило гласит: “Чересчур стремящийся к победе не победит”, и нет никакой разницы, кто твой противник, даже если это сами ошибки. Разум не выносит одного их вида – значит, побежден еще до того, как увидел. Потому оставь свою чрезмерную суровость и безо всякого страдания следуй той дорогой, которая положена тебе (лат.)”

***

Из стихотворений.

 

Кресла и старый гобан

Перед раскрытым окном;

Тщетно я оклика жду.

13.06.10

***

Черными и белыми,
Светлыми и темными,
Пиками и стрелами,
Ратями огромными
Жизнь и смерть при скрежете
Противостояния,
При живых и нежити
За глоток дыхания
Вновь сцепились братьями
Над землею гладкою
Крепкими объятьями,
Бесконечной схваткою!
Вновь они построены,
Богом обреченные,
Друг для друга – воины,
Но всегда – влюбленные!
Вновь они встречаются
С вечностью суровою:
Лишь игра кончается –
И начнется новая!

18 января 2009
***

Уже давно погасли свечи,

Утихла  боль от старых ран,

И жаркий дух кровавой сечи

Уже растаял, как туман,

И ночь на город опустилась.

Молчат, луной озарены,

Застыли рати… Отворились

Ворота в царство Тишины.

Себе ты клялся: не сдаваться! -

И убежал, оставив бой.

Ну, что ж… не мне теперь смеяться:

Судьба смеется над тобой!

Твоя судьба – объятья страха,

Холодных мраморных оков,

Твоя судьба – петля и плаха

Былых надежд, счастливых снов.

Все гибло. Пламенная мука

Кромсала сердце на куски…

Охвачен болью, поднял руку –

И камни сыпятся с доски,

И больше нет борьбы и чести,

И с тьмою перемешан свет -

Дождем тяжелым, слившись вместе,

Они упали на паркет…

Бежал… Остались только тени

И дальний отблеск фонарей,

Покрытый снегом куст сирени…

Ключи от множества дверей.

Поверь мне, ты  познаешь много:

Тоску, мечтаний горький тлен,

И ты вернешься, и с порога

Прошепчешь мне: “Аримасэн…”

22 декабря 2009

***